На даче у Агафьи Ивановны Вера жила третий день. Гулкая, полная молодёжи электричка привезла её к бабушке в начале мая. Казалось, что недалёкий от станции участок от шума дачников и приходящих два раза в день пригородных поездов хранят ещё покрытые островками бело-розовой пены вишни и яблони. Они обняли невысокий, точно присевший, дом своими кронами и спрятали.
Вере не спалось. Она ворочалась в постели и смяла простыни. Взмокшие волосы обвили липкий лоб. Вера скинула покрывало и села. Стало легче. Девушка опустила босые ноги на прохладный деревянный пол и пошла к окну. В раме местами свисала кружевная паутина, оставшаяся ещё с зимы. Вера поднатужилась и открыла окно. В темноте замершего, окутанного сном дома, протяжный скрип резанул ей уши и заставил прислушаться, не проснулась ли Агафья Ивановна. Но старушка, привыкшая к неистовым весенним трелям птиц и звукам плюхающихся с разбегу в пруд ночных купальщиков-мальчишек, продолжала спать.
Вдохнув полной грудью, Вера посмотрела вглубь огорода. К запаху цветущих яблонь, скошенной травы и мазута со станции примешалась едва уловимая сладко-горькая нотка. Этот аромат был знаком Вере до подкорки.
Надев поверх ночного кофточку, девушка вышла в коридор, из него во двор. Шла босыми ногами по траве. Холодно. Надо было обуться. Пробираясь через огород, аккуратно переступала грядки с морковью, огурцами, клубникой. Измазав ступни, вышла к концу участка, где среди весенних цветов-одногодок высилась она. Всего три куста, а сколько аромата – сладкого с горчинкой, всепроникающего – они разливали.
Вера подошла к крайнему кусту и сорвала цветок. Вспомнила, как в детстве объедалась счастливыми сиреневыми соцветиями так, что запаса счастья должно хватить на много лет вперёд, на выпускные экзамены точно хватит. Теперь Вера положила душистый и мокрый от росы крохотный цветок в рот и медленно пережевала. Горчит.
Закрыв глаза, девушка следила за ходом своих мыслей. Точно это был поток, плывущий мимо неё, в который она вклинилась и подслушивала. Вдох – медленный выдох. Вдох. Она представила свои лёгкие. Сейчас они, наполненные запахом сирени, представлялись ей полностью состоящими из цветков-малюток. Тонкие цветочные стенки и веточки-сосуды.
Чудно всё-таки стоять посредине бабушкиного огорода в кромешной тьме и представлять всякие глупости! И как оно так выходит? Вот ты лет шести бежишь к черешне. Не достать. Зовёшь Лёньку. Он рвёт крупную налитую ягоду и кладёт в ведро. А ты ешь её, пока Лёнька не видит. Течёт по щекам и пальцам сок, стынет на ладошках. А вот ты уже большая. Скоро экзамены, скоро уезжать из дома. И нет никого рядом с тобой, теперь ты сам за себя в ответе. Но эта дача, как крепкий парусник, будет возвышаться над всем, избегая ударов времени.
Вернувшись в дом, Вера обтёрла ноги и забралась в постель. Сон ушёл, кажется, окончательно. Девушка провела рукой по животу, слегка похлопала. От этой прогулки и бессонницы она вдруг почувствовала голод: «Сейчас бы вареников с вишней-майкой, которыми меня угощала бабушка Катя». Но идти на кухню, крадучись, через бабушкину спальню, ей не хотелось, и Вера решила дотерпеть до утра.
Подул ветер и по потолку заходили сине-зелёные тени деревьев. И Вере вспомнился пруд, до которого можно было добраться, спустившись с распаханного на огороды холма. Полдень. Нагретый сухой воздух, доходя до натянутой, зелёной от цветения глади останавливается. Там, за гладью, внизу, царила прохлада. Вода стоячая и, нырнув в неё с головой, выходил грязнее прежнего. «Верууууня!» – где-то вдалеке девушка услышала съедаемый горячим ветром бабушкин голос. Яркое солнце слепило глаза и, обернувшись, она никого не увидела. В метре от её ног грелись утки. Верочка расстелила полотенце, скинула шлёпки и майку. Увидев свой купальник в полоску, который она носила в восемь лет, Вера вовсе не удивилась. В пруду, с автомобильной камерой наперевес, как маленькие лягушата, дурачились загорелые мальчишки. Верочка разбежалась и плюхнулась в сильно отдающую тиной и лягушками, но такую прохладную воду. И провалилась. В сон. Над её головой всё ещё кружились качели и дворовая собака, подружки детства, гуси размером с собаку и собаки размером с корову, когда первые птицы уже начали свой концерт, аккомпанируя Верочкиным сновидениям точно самый лучший симфонический оркестр.
Автор: Ирина ШЕЙКО
Фото: Анастасия ТОКАРЕВА
