В течение последних лет российский корабль киноиндустрии всё прочнее застревает в оковах собственного безумия. И пока непонятно, началась ли беда на палубе судна, или же опасность прячется в окружающих водах, ясно только одно: власти не на шутку «мутят» глубины общественного рассудка.
С 1 июля 2014 года в силу вступил закон, согласно которому фильмы с нецензурной бранью не смогут получить прокатного удостоверения. Ярким примером такого кино стал взорвавший интернет «Левиафан» Звягинцева, который, однако, всё же был показан в широком прокате после согласия режиссёра на переозвучку. Если же смотреть шире, то закон запрещает любое употребление матов на сцене, экранах и в книгах.
Совсем недавно я смотрела известную советскую экранизацию «Тихого Дона». Пантелей Прокофьевич выразительно ругался на своего сына Гришку, только тот едва ли понял отца в новой озвучке, ведь теперь все колоритные слова старательно «запиканы» цензурой. Шолохов, увидь он это, ещё не раз бы задумался, стоит ли браться за такое глобальное произведение. Смотрится такой подход к этичности речи героев очень нелепо: «мразь» и «сука» укоренились в русской литературе как наивысшая форма оскорбления; их объяснение имеется в словарях Ожегова и Даля, что, конечно, не позволяет использовать напропалую, но вполне утверждает их право на жизнь.
Согласно формулировке этого закона, запрещено любое употребление слов, которое не соответствует нормам современного литературного языка. Однако нормы не существуют в виде осязаемого списка, определять их в каждом конкретном моменте должны независимые эксперты. В какой системе координат двигались размышления экспертов по Тихому Дону, непонятно, но если брать за отправную точку словари, то грань доступного и недоступного для публикации становится куда более очевидной: вышеприведённым словам даётся категория бранной лексики, использование которой обусловлено конкретными и немногочисленными ситуациями; своенравность и вспыльчивость Пантелея Мелехова вполне подходит по этим критериям.
«Русский мат — это тонкая материя, одно из самых великих изобретений русского народа, — заключил Никита Михалков, глава союза кинематографистов России (https://russian.rt.com/inotv/2014-06-29/Mihalkov-Mat—eto-odno), — Мат как средство выражения крайнего состояния человека, когда это война, смерть, боль, оправдан. Но когда мат становится средством общения — это отвратительно и омерзительно», — добавил он.
В самом деле, стихией сквернословия (замечу, не выходящего за рамки взятой мной базы в виде словарей Ожегова и Даля), когда оно становится важной и выразительной деталью контекста, является конкретный случай, момент. Этот самый случай — человеческая драма, суровая социальная трагедия; в них и оттачивается форма бранного слова, такого же страшного и запретного, как названная Михалковым война, но в равной же степени неотделимого от реальности. Другое дело, когда этот случай переходит грань и оказывается на территории развязной и уверенной системы, а попросту — пошлости. Захар Прилепин писал в 2013 году в статье «Послесловие к закону о брани»: «Пошлость страшнее матерной брани. <...> Государственная Дума РФ не знает разницы между нецензурной бранью и пошлостью. Потому что она сама — пошлость». Обвинительный посыл писателя понятен, но недобросовестными кажутся примеры табуированных слов в народном творчестве и стихотворениях классиков, некоторые выразительные фразы он предлагает вывесить на транспаранте перед Госдумой, чтобы показать, что матерщина создана в народе и всецело принадлежит ему. В попытке противоречить власти он вывел формулу «если Госдума говорит, что это плохо, то на самом деле это хорошо». Только мат совсем в неё не укладывается: не всё, родившееся в народной среде, априори становится эталоном и нормой.
Действительно же эталонными в этом плане можно считать советские фильмы. Режиссёры в XX веке с лёгкостью обходились без обсценной лексики, выразительность эмоций воплощалась в качественной игре актёра. Хотя в особых случаях мат всё же присутствовал, но весьма образно и завуалировано: в фильме «Председатель» оскорбительную речь главного героя, Егора Трубникова, поймёт только тот, кто хорошо с ней знаком, ведь звук в момент его выступления выключен, а угадать дурные слова можно только по движению губ. «Бабы, закрой слух!» — предупреждает Егор, а после его громких ругательств десятки возмущённых каркающих ворон разлетаются в разные стороны.
Впрочем, основная идея Прилепина состоятельна: проблема, по его мнению, состоит в лицемерной системе людей, ворующих и «презирающих тот самый народ, во имя которого они принимают законы». И этот выпад уже более конкретен и оправдан.
Так или иначе, но в январе 2015 года российские режиссёры отважились разрешить эту проблему и обратились с просьбой к премьер-министру Дмитрию Медведеву. В письме Фёдор Бондарчук, Никита Михалков, Олег Табаков и другие отечественные кинодеятели отметили, что нецензурная брань помогает усилить эмоциональную окраску событий и отобразить их правдивость. По их мнению, фильмам, имеющим подобную лексику, следует выдавать прокатное удостоверение с возрастным ограничением «18+», т.е. существующие ограничения являются излишними.
Дмитрий Медведев, очевидно, смягчился и поручил Министерству Культуры проработать поправки в закон о мате. Ответ ведомства можно считать очень расплывчатым: «Нецензурной лексики в фильмах для зрителей до 18 лет быть не должно. Министерство культуры будет отстаивать эту позицию. Что касается взрослой аудитории, необходимо учитывать, что есть фильмы, предназначенные для фестивального или частного просмотра. По мнению ряда кинематографистов, в этих фильмах может содержаться нецензурная брань, которая оправдана и является дополнительным средством художественной реализации авторского замысла» (http://ria.ru/culture/20150121/1043617273.html). Вероятнее всего, внесение поправки, о которой попросили ведущие режиссёры страны, всё ещё находится на стадии чуть дальше чем никакой, так как на официальном сайте Федерального собрания РФ изменений в данном федеральном законе с мая 2014 года замечено не было. Возможно, заключительной главой в этой смутной истории можно считать комментарий главы комитета по культуре Станислава Говорухина: «Я думаю, что действующий закон о запрете мата не будет изменён, потому что в Думе во время его принятия было единогласное решение». Иначе, добавил он, тут уже недалеко до однополых браков и прочих европейских ценностей. Но тема геев кажется уже слишком неоригинальным способом поставить точку в рассуждениях о морали, от частого употребления она уже просто перестала работать. Да и зачем каждый раз поворачивать стрелки на другую культуру, когда и под носом в Государственной думе не всё так гладко: СМИ до сих пор помнят блестящее выступление Владимира Жириновского о полезности и незаменимости русского мата с выразительными примерами на виду у студентов и журналистов. Я уже не говорю о других его клоунских выходках. Куда уж тут о кино говорить?
Итак, мы видим настоящую панику на корабле нашего кинопроизводства. Спасительный круг утопающим вновь бросили власти: на весеннем совещании министр культуры Владимир Мединский сообщил о том, что Министерство Культуры будет вносить изменения в даты выхода фильмов, чтобы избежать конкуренции отечественных кино с иностранными. Так, премьера новых «Мстителей» была показана на неделю раньше положенного дня, чтобы выход этого фильма не совпал с просмотром новой картины «А зори здесь тихие». Можно было бы подумать, что это способ привлечь внимание к классике отечественного кино и спасти русскую культуру, но нет. Сделано это было потому, что российские фильмы, большинство которых снимается при поддержке государства, просто не окупаются: по данным Movie Research, доля отечественного кино в российском прокате по итогам десяти месяцев 2014 года составила всего 18,2% по кассовым сборам. Мединский так и заявил: «Нам важно, чтобы они (то есть финансируемые государством фильмы) имели шанс отбить кассу». Превалирующим интересом он назвал возможность «заработать деньги на российском кино» (http://www.interfax.ru/culture/419021). К слову, добиться желаемого не удалось — согласно сайту Кинопоиск, голливудский блокбастер русский зритель посмотрел почти в шесть раз больше, чем «А зори здесь тихие».
Спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Но такое мероприятие не окажется удачным, когда погибающий сам себе связывает руки. Иногда кажется, что именно этим и занимаются передовые люди у руля искусства. Униженный и оскорблённый, борт отечественного кино неуверенно пришвартовался в гавани «подражания»: в поисках популярности наши киноленты копируют самые востребованные и массовые шутки, штампы и сюжеты у своих западных друзей. Путь этот, действенный на первых порах, едва ли приведёт к качественному киноискусству, отчего и делаем вывод, что герою этой статьи ещё не раз предстоит пересекать воды в поисках своего творческого рассвета.
Источники:
1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е издание,1880. 2. Законопроект № 190238-6 О внесении изменений в Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового регулирования в сфере использования русского языка (http://asozd.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=190238-6). 3. Ожегов С.И. Словарь русского языка .1949, 22-е издание, 1990. 4. Прилепин З. Послесловие к закону о брани (http://svpressa.ru/society/article/67084/). 5. Х/ф «Председатель», 1964. Режиссер Салтыков А. 6. Сайт «Ведомости». Disney перенес крупную премьеру в России после претензий Мединского (http://www.vedomosti.ru/business/articles/2015/01/30/disney-perenes-krupnuyu-premeru-v-rossii-posle-pretenzij).
7. Сайт «Интерфакс». Мединский пообещал отдавать приоритет российским фильмам при определении дат проката (http://www.interfax.ru/culture/419021). 8. Сайт «РИА-новости» о Минкультуры РФ. (http://ria.ru/culture/20150121/1043617273.html).
Автор: Анастасия ЩЕГЛОВА
