В газете «Вечерняя Москва» не так давно опубликовано интервью Сергея Урсуляка, режиссёра нашумевшего своей противоречивостью сериала «Тихий Дон». На вопрос «чем этот "Тихий Дон" будет отличаться от предыдущего?» он отвечает: «А я и сам не знаю чем. Просто проходит время, меняются акценты, меняется эстетика, меняется манера актёрской игры... Последний фильм, который все знают, был снят в 1957 году – почти шестьдесят лет назад, поэтому ничего страшного, если это будет новая экранизация. Просто есть разное время и разные фильмы, разной степени удачности и разной степени попадания – главное, чтобы всё делалось всерьёз».
Внушительный замах на великое. Но не увязываются эти слова с реальной картиной. Те, кто читал роман или хотя бы смотрел экранизацию Сергея Герасимова, дольше первых серий дотерпеть не могут, так и тянется рука к пульту, чтобы скорее сменить телеканал. Что ж не так в новом «Тихом Доне»? И снимали вроде в шолоховских краях – в окрестностях родной писателю станицы Вёшенской, даже лошадей взяли специальной донской породы, дабы быть ближе к историческим реалиям. Но этого оказалось мало для хорошей картины, тем более что Герасимов поднял планку выше некуда, и снимать новую версию «Тихого Дона» априори было делом рисковым. Понятно, что лучшего ждать не придётся. Ещё в самом начале проекта критики выразили опасения, что Урсуляк всё переснимет «по-новомодному». Ставя перед собой задачу не опозориться, режиссёр заявил: «Никакого нового лада нет – существует произведение. Новомодного я сроду не делал – я следую за автором. Я снимаю старое, а не новое». Но когда картина следует автору, то даже в титрах указывается не пресловутое «по мотивам», а гордое – «экранизация», до чего Урсуляку далеко.
С чего начинается фильм? Лето. Казаки едят арбуз, купают лошадей, смеются. Потом, вырезав мякоть спелой ягоды, делают арбузную каску, надевают на голову, подплывают к бабам и пугают их, выныривая из-под воды. У меня одной навязывается вопрос, что за идиотизм? Что за глупая сцена и для чего её придумали? Смысла в себе она не несёт никакого, если только не передаёт личный взгляд режиссёра. Так в другом его нужно проявлять! Тем более очень странно, когда в кадре был изначально один арбуз, который резали на скибки вдоль, и потом их минимум пять должно быть, чтобы испортить и сделать «чудо-шляпы»!
Помимо этой сцены в сериале достаточно неточностей, мелочей, которые отравляют положительное восприятие трудоёмкой работы режиссёра по восстановлению объективной реальности действия повествования. Очень удивил эпизод с начавшимися родами Аксиньи в поле, особенно зная то, что женщины в те времена зачастую рожали посреди поля, и одна помогала другой. Здесь же Аксинья ползёт, кричит от боли, и никто её не видит, кроме Григория, находившегося в 200 метрах от неё. Не могут также казаки курить папиросы, напоминающие «Беломор» – в то время были самокрутки. Дарье не надо было помогать сесть на коня, она же казачка, лихая, бесшабашная. В восьмой серии, в сцене расстрела, отчётливо видно, как пленный крестится СЛЕВА НАПРАВО. При монтаже это было нельзя не увидеть – в глаза бросается сразу. Сложно поверить, что в России есть люди, пусть даже далёкие от веры и церкви, но не знающие таких вещей. Сцена первого боя – ни трагизма, ни переживания, массовка ужасна. У Герасимова залюбуешься, глаз не оторвать. А тут солдаты падают ещё до стрельбы, почему? Смутило и то, почему Листницкий всё время по имению ходит в халате. Он пан, дворянин, он ходил в старой опрятной военной черкеске, был очень строг – Шолохов его хорошо описал на страницах книги. Да и имение показывают несколько жалкое, а ведь Листницкие были обладателями четырёх тысяч десятин земли. Затем, что за глупости: Коршунов и Григорий служили в разных полках, и цитаты, которые говорит Коршунов, принадлежат в книге герою Чубатому, казаку старого призыва – именно он учил Григория рубке и убийству, он и убил пленного. И никогда Митька за весь роман не говорил, что за сестру «они ещё не сочлись». Что за галиматья?! Так, капля по капле уничтожают великую книгу Шолохова, да и экранизацию Герасимова заодно. Безусловно, сложно работать с таким значительным произведением. Но к чему заниматься отсебятиной, продвигать личное видение? Писатель вам всё дал, не выдумывал с потолка, а работал с документами, с самими героями.
Основной провал Сергея Урсуляка – подбор актёрского состава. Евгений Ткачук (играет Григория Мелехова) хорошо подошёл на роль одесского бандита в сериале про Мишку Япончика, но его плюгавость, суетливость и жуликоватые повадки — это не для казака. Тем более не для Казака с большой буквы. Григорий Мелехов – видный молодой человек, с харизмой, в которого без ума влюбится замужняя баба, наплюёт на всё и всех, уйдёт от мужа; за ним в бой пойдут казаки. Но нет здесь этой силы духа, воли, характера. В книге Шолохов в первую очередь подчеркивает в Гришке родовые черты Мелеховых: «на полголовы выше Петра», «вислый коршунячий нос», «подсинённые миндалины горячих глаз», «сутулистся». На экране же это розовощекий недомерок. Я бы в такого Гришку никогда не влюбилась.
Полина Чернышова, сыгравшая Аксинью, ничуть не лучше. Из волевой казачки, сильной женщины, пышущей здоровьем, актриса превратила главную героиню «Тихого Дона» в обычную бабу, серую мышку без яркой внешности, взгляда и характера. Совершенно неубедительно; на её фоне Наталья смотрится намного интересней. Хочется воскликнуть: «Не верю!», особенно когда прислушаешься к разговору Аксиньи-Чернышовой, сбивавшейся то и дело с колоритного «гэ» на звучный московский «г». Смешно! Тут сразу вспоминается Элина Быстрицкая. Вот она, Аксинья! Как она воду несла, как подавала себя!
Что касается Натальи, то и здесь, мне кажется, провал. Современные актёры не знают, как передать глазами невыразимый душевный мир человека, поэтому приходится выворачиваться. Терпение, смирение, внешняя закрытость шолоховской Натальи вырождается у Урсуляка в отгороженность её от казачьего мира. Это какая-то библиотекарша, непонятно как попавшая к печке (представить её с коромыслом в руках или с десятивёдерным чугуном на ухвате просто дико). Во второй серии она «вяжет» – так это ж просто комедия! Актрису даже не научили спицы в руках держать. Как и все «казачки», Наталья тощая и плоская, но ещё имеет крысиный хвостик вместо косы. Актриса играет откровенно слабо, несмотря на папу-режиссёра, но, опять же, может, это не её вина, просто образ совсем не выписан, а ведь он сложнейший, и недостаточно улыбаться, как кукла, чтобы его поднять. Спрашивается: кому и зачем была нужна эта халтура? Ответ один – режиссёру Урсуляку нужно же дать дочери «путёвку в большое кино». А актёров на главные роли подбирали под её масть, чтобы на их фоне выглядела не хуже. В итоге картина получилась просто удручающая. Более-менее, по моему мнению, играет Маковецкий Пантелея Мелехова, но может быть, что он практически полностью копирует Ильченко, начиная с грима и заканчивая манерами.
Думается, может звуковое оформление скрасит общее восприятие сериала? И тут промах! Композитор Юрий Красавин абсолютно не понимает роман: ни времени, ни атмосферу, ни образы, ни события. Нет соответствия музыкальной темы. Нелепые мелодии ещё больше наводят тоску. Они крайне неинтересны, неубедительны, а главное, без единой живой, запоминающейся интонации – совершенная попса. А постоянные песнопения, долго, некрасиво. Еле дотерпела до конца, когда Аксинья пела на крыльце во время свадьбы Гриши и Наташи. Настолько неприятно было слушать её, а ведь казаки так поют – слёзы душат.
Чем ближе к концу сериала, тем более скомканный получается сюжет. Не хватает драматизма, нерва, который держал бы у экрана телезрителя. Как мне кажется, при наличии возможности, можно было бы драматизировать покруче: так, чтобы спокойно на это вообще смотреть нельзя было. И урок этот нашей истории понимался и запоминался бы глубже. Может, Сергею Урсуляку не хватило финансирования. Было бы лишних пару серий, он развернул бы события и изложил более подробно.
Отдельного внимания заслуживает финал. Не в том смысле, что Григорий идёт не по льду, а плывёт и вспоминает всех погибших. Думаю, это можно простить. Но где же ребёнок? Григорий уходит из леса, чуть-чуть не дождавшись амнистии, потому что ему в этой жизни не нужно ничего, кроме двора дома и сына. Помните, как было в романе? «Это было всё, что осталось у него в жизни, что пока ещё роднило его с землёй и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром». Ведь Григорий возвращается не просто к дому, а к сыну, к последнему человеку на этой земле, с кем он кровно связан, и его отсутствие – огромный недостаток сериала. Неправильный акцент режиссёра или просто непонимание характера главного героя, да и всего произведения? Дело в том, что этот шолоховский финал – один из самых сильных финалов в литературе. Это очень осмысленная составляющая. Нельзя было заканчивать по-другому.
Всё очень грустно. Фильм – полный провал. Шолохов настолько кинематографичен, настолько образен его язык, подробные описания, вплоть до фактуры и цвета одежды. Возьми и сними по написанному. Нет же, режиссёру хочется свой авторский почерк продемонстрировать. После съёмки «Ликвидации», «Исаева», «Жизни и судьбы» Урсуляка уважали в российском телевизионном кино, однако после «Тихого Дона», он должен пойти вниз по ступеням режиссёрского дела. Надеюсь только на одно, что, осознав ущербность телесериала «Тихий Дон», люди перечтут или начнут читать шедевр Шолохова.
Автор: Ольга ГРИНЬ
Comments