Геннадий Михайлович Соляник родился 24 декабря 1927 года в Ташкенте. Его отец Михаил Яковлевич проходил военную службу в этом городе, после демобилизации поступил в Туркестанский государственный университет и женился. Мама Гены дала имя ребенку не сразу, так как думала, что у неё родится девочка.
– Предназначенное мне девчачье имя пришлось отменить, а мальчишечье – не придумали. Наконец, через две недели выход предложили сотрудники университета, где учились родители. «Назовите его Геннадий, – решил проблему мамин профессор-ботаник Баранов, – в честь генетики – науки будущего».
В три года у ребёнка начался лейшманиоз – опасное заболевание, от которого тогда умирали многие люди. После трудного лечения семья вынужденно переехала в Томск, так как в среднеазиатском климате легко заболеть снова.
Родители поступили в аспирантуру в Томский государственный университет. После защиты диссертации Михаил Яковлевич Соляник занялся разработкой телевидения. В его лаборатории ставили эксперименты по передаче изображения на расстояние. Прототипы телевизоров, тогда ещё громоздких и несовершенных, видел и маленький Гена.
В 1933 году голод коснулся семьи Соляник, которая вынуждена была продать бухарский фарфоровый сервис с серебряными ложками – награду отца за борьбу с басмачами. На вырученные деньги худо-бедно удалось пережить трудное время.
Маму Гены пригласили работать в НИИ Картофельного хозяйства в Подмосковье, и дети отправились вместе с ней.
…22 июня 1941 Гена участвовал в строительстве Кратовской детской железной дороги. Вместо торжественного митинга юные железнодорожники слушали сообщение Совинформбюро о вероломном нападении фашистской Германии на СССР.
Через месяц начались авианалеты на Москву и её окрестности. Вот что об этом рассказал Геннадий Николаевич:
– Фашистские самолеты одновременно ровно в одиннадцать часов вечера атаковывали Москву со всех сторон. В ближайшем Подмосковье, примерно километрах в 20-30 от города, было организовано кольцо противовоздушной обороны, на которую натыкались немцы. Это была зона, насыщенная зенитками, прожекторами, звукоуловителями, в небо поднимались аэростаты воздушного заграждения. В августе, когда население уже освоилось и когда над нами не было слышно прерывистого гула бомбардировщиков, мы, пацаны, выбегали на расположенный недалеко от нас осоавиахимовский (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству – прим. авт.) аэродром и наблюдали панораму боя. Это была незабываемая картина: по всему небу метались лучи прожекторов. Иногда они скрещивались, и становился видимым серебристый самолётик, к которому со всех сторон стремились разноцветные трассы трассирующих снарядов. Самолёт начинал маневрировать, и под ним вспыхивало быстро гаснущее багровое зарево – это бомбардировщик сбрасывал куда попало свои бомбы. Иногда перекрестье прожекторов сопровождало самолёт почти до земли. Багровая вспышка, красноватое облако дыма – и становилось ясным, что его сбили. Иногда впереди летящий самолёт сбрасывал осветительные ракеты на парашютах, и образовывался как бы освещённый проспект с хорошо видимыми объектами и ослепляющий зенитчиков, а летящие следом самолёты могли ориентироваться на местности, бомбить объекты и зенитные установки. Эти шёлковые парашюты часто не сгорали полностью, и женщины использовали их под платочки, шарфики и даже шили кофточки.
Научно-исследовательский институт, в котором работала мама, закрыли. 300 грамм хлеба на ребёнка – это всё, что можно было съесть, других продуктов не было.
В 1944 году Геннадий закончил школу и поступил в горный техникум в Прокопьевске, параллельно работал на заводе. В конце войны его поставили бригадиром немецких пленных – пригодились курсы немецкого языка в детстве. Все его «подопечные» работали исправно, за исключением одного офицера, который позже сбежал.
– 9 мая рано утром по радио объявили об окончании войны. Забавно то, что больше всего радовались пленные фрицы. Они у меня спрашивали, можно ли написать письмо в Германию, чтобы там не беспокоились. К ним русские относились хорошо, как к обычным рабочим.
После службы в армии поступил в Московский государственный университет. Правительство постановило некоторых сотрудников и студентов перевести в вузы союзных республик. Среди них оказался и Геннадий Михайлович. Часть геолого-почвенного факультета, на котором он учился, отправили в Кишинёв.
В 1951 году после окончания МГУ переехал в Краснодар. Он участвовал в освоении целины, отправлялся в экспедиции по горам, работал в Институте садоводства и виноградарства, пока не был принят на биофак в Кубанский государственный университет. 46 лет он отдал нашему вузу и проработал бы ещё, если бы здоровье позволило. Геннадий Михайлович живёт вместе с сыном, который пошёл по его стопам и закончил биологический факультет КубГУ.
Автор: Сергей ПАНЧЕНКОВ
Фото: Анастасия ТОКАРЕВА
