К юбилею В. И. Лихоносова
«Уезжать мне всю жизнь в деревню, уезжать и возвращаться, уезжать и возвращаться.
И уже никто не переменит во мне этого желания, никто не остановит»
В.И. Лихоносов, рассказ «Брянские»
«Образ дороги в русской поэзии, как и в русской литературе в целом, приобрёл в творчестве самых разных по художественному видению поэтов характер закономерной необходимости. Вспомним былинных и сказочных богатырей на распутье, вспомним удивительные песни, сложенные народом о дороге», – пишет в своей работе «Поэзия природы и природа поэзии» Юрий Селезнёв. Таким же закономерным и необходимым кажется мне мотив дороги и странствия в творчестве Виктора Ивановича Лихоносова. Жизнь для писателя – точно одно большое путешествие: со встречами и радостями, расставаниями и грустью, с надеждой на новые свидания. Ничего и никого не выкинешь из себя, если повстречал на своём пути, и так светло-грустно бывает от того, что прошло: «Я вдруг остро чувствую, как хочется и невозможно объехать мне всех, кого я оставил в разных местах, кто нерасстанно был во мне все эти годы», «…каким я тогда был! Таким больше не быть…».
С самых первых литературных опытов так же возникают в творчестве писателя образы деревни и крестьянства. Читаешь рассказ Виктора Ивановича «Брянские», и кажется, будто каждая деталь, каждое слово подобраны и выверены для того, чтобы как можно более полно передать чувства автора, его трепетную любовь к мелочам деревенского быта: «…проходить по двору с пряслами, опять видеть корову под шелковицей, бабку за дойкой, старика, сидящего на земле, приморившегося за день на выпасе, здороваться, садиться рядом…», «не променял бы этой тишины и одинокости леса, их комнаты с кислым запахом, с двумя окошками на огород…».
Брянские для героя произведения – одни из многочисленных попутчиков на долгом жизненном пути, но от этого они, пожалуй, особо дороги ему. Их душевное родство можно объяснить и тем, что старики и сами являются странниками, перенёсшими на благодатную южную землю свои корни – традиции и устои. Но близки они лирическому герою не только поэтому: «…я вырос среди таких, и мать моя такая, и соседи были такими, и всегда я буду привязан к ним…».
Какими же рисует своих героев Лихоносов? Добродушными и хлебосольными, готовыми открыть сердце каждому: «они рады каждому встречному, каждому прихожему, наговорятся досыта, всю жизнь свою перескажут». А ещё встающими чуть свет для того, чтобы изо дня в день вести свой размеренный быт тружеников, доить и пасти корову, косить и сеять («[Старик] и до сих пор не выпускает из рук бича, пасёт колхозных коров, гоняет их весь день по лучшим местам, обедает у речки, пока коровы топнут по брюхо в воде, а старуха сидит рядом, подсовывает яичек, огурцов, застывшей картошки…»), принимать гостей, болеть душой за разлетевшихся детей («и мы со стариком усей век думаем об них, где они там, чи не болеют»), петь (…[этих стариков] певших мне о разных дорогах, о молодости и расставании..), верить.
В рассказе «Брянские» как нельзя лучше раскрывается один из главных талантов писателя – «заражать» читателя любовью к своим героям. И вот уже чудится, что это ты прощаешься с деревенскими просторами, с Марией Матвеевной и Терентием Кузьмичом с надеждой свидеться ещё хоть раз: «..вот еду, буду до поры до времени гулять по городу, и вдруг скучно мне станет, тоска по простору и дорогам забьётся внутри, и вспомню я и девчат на ферме, и запах фуфаек в клубе, где девки хихикают при поцелуях на экране, и вспомню, как хорошо мне было на горе, в отдалённой тишине, среди родной простоты этих брянских стариков… И потянет меня к ним».
Логичным продолжением рассказа является повесть «Прощание с брянскими»: «Очутившись перед брянскими через пять лет, я сразу же понял, что мы всё те же, те самые, что прощались тогда на горке».
В этой повести В. И. Лихоносов как бы дорисовывает недостающие черты к портрету родных людей. Читатель узнаёт историю нелёгкой женской доли Марии Матвеевны: «Семь детей выкохали… Пятерых в поле родила… И одного дня не отдыхала. Теперь два месяца сидит до родов, после родов… Э, счастливая была на детей». И несмотря на то, что горе и неурядицы не обошли их дом – умер любимый сын Миша, попал в плен сын Григорий, разъехались далеко другие дети, не всегда удавалось найти взаимопонимание с зятем, жившим с ними под одной крышей и многое другое – Марии Матвеевне всегда удавалось оставаться скрепляющей семью силой.
Обращает на себя внимание и невероятно сильный образ рук Терентия Кузьмича, служащий ещё одним «кирпичиком» в портрете крестьянства, созданным писателем: «Я гляжу на его выразительные руки. Все в этих руках: и сила и память. Они касались материнской груди, рвали ягоды, ласкали молодую жену, подбрасывали кверху детей, принимали мокрых телят, и загораживали глаза от солнца, и вытирали слёзы. Тысячи лет они держали пику, косу, топор, ружьё, вожжи; тысячу лет подпирали они своды великой Руси, эти крестьянские руки».
В крестьянстве, как и другим авторам «деревенской прозы», Лихоносову удаётся выделить, увидеть зорким глазом наиболее важное, «самое в них дорогое: кротость, правду и милосердие», «смиренность, простодушие, довольство самым малым».
Всё это автор передаёт через картины незамысловатого быта брянских стариков, заботящихся о главном героя Ивановиче тепло, по-родительски: «Мне очень повезло, что есть они у меня, что был я одарён их лаской, вниманием и понял вблизи, каким тысячу лет был русский человек», «Мария Матвеевна несколько раз подойдёт к моей постели, укроет», «Иванович любит картошку. Толчёнку сделаю», «Сынок, <…> как помру, вызывать тебя телеграммой?»
В «Брянских» и «Прощание с брянскими» Виктору Ивановичу Лихоносову действительно удалось выразить «эхо русского крестьянства», не выдуманного, лубочного, а тёплого, рассердечного, как наши воспоминания из детства, как бабушкины сказки; простодушного, как взгляд ребёнка на ещё не изведанный им мир.
Автор: Ирина ШЕЙКО
Фото: Диана ПЕСТОВА
